Неточные совпадения
Всё, что она видела,
подъезжая к дому и проходя через него, и теперь в своей комнате, всё производило в ней впечатление изобилия и щегольства и той новой европейской роскоши, про которые она читала только в английских романах, но никогда не видала еще в России и в
деревне.
Кто ж был жилец этой
деревни,
к которой, как
к неприступной крепости, нельзя было и
подъехать отсюда, а нужно было
подъезжать с другой стороны — полями, хлебами и, наконец, редкой дубровой, раскинутой картинно по зелени, вплоть до самых изб и господского дома? Кто был жилец, господин и владетель этой
деревни? Какому счастливцу принадлежал этот закоулок?
«Осел! дурак!» — думал Чичиков, сердитый и недовольный во всю дорогу. Ехал он уже при звездах. Ночь была на небе. В
деревнях были огни.
Подъезжая к крыльцу, он увидел в окнах, что уже стол был накрыт для ужина.
Подъехав к господскому дому, он увидел белое платье, мелькающее между деревьями сада. В это время Антон ударил по лошадям и, повинуясь честолюбию, общему и деревенским кучерам как и извозчикам, пустился во весь дух через мост и мимо села. Выехав из
деревни, поднялись они на гору, и Владимир увидел березовую рощу и влево на открытом месте серенький домик с красной кровлею; сердце в нем забилось; перед собою видел он Кистеневку и бедный дом своего отца.
Этот раз оно на меня сделало то впечатление, как когда я перед 14-м [Перед 14 декабря 1825 г.] поздно вечером
подъехал к вашему крыльцу в
деревне.
Но вот лес начинает мельчать; впереди сквозь редкие насаждения деревьев белеет свет, возвещающий поляну, реку или
деревню. Вот лес уже кончился, и перед вами речонка, через которую вы когда-то переезжали летом вброд. Но теперь вы ее не узнаете; перед вами целое море воды, потопившей собою и луга и лес верст на семь. Вы
подъезжаете к спуску, около которого должен стоять дощаник, но его нет.
Я живо помню: бывало,
подъезжаешь к Москве из
деревни, то верст за шесть уже чувствуешь, что приближаешься
к муравейнику, в котором кишат благополучные люди.
Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или по нынешнему счислению 1565 года, в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный
подъехал верхом
к деревне Медведевке, верст за тридцать от Москвы.
Еще не доезжая
деревни, князь и люди его услышали веселые песни, а когда
подъехали к околице, то увидели, что в
деревне праздник.
Вот в один из таких дней Гордей Евстратыч с Михалком
подъезжали верхами
к Полдневской, но, не доезжая
деревни, они взяли влево и лесистым увалом, по какой-то безыменной тропинке, начали подниматься вверх по реке.
К концу того же дня Литвинов
подъезжал к Татьяниной
деревне. Домик, где жила бывшая его невеста, стоял на холме, над небольшой речкой, посреди недавно разведенного сада. Домик тоже был новенький, только что построенный, и далеко виднелся через речку и поле. Литвинову он открылся версты за две с своим острым мезонином и рядом окошек, ярко рдевших на вечернем солнце.
— Что это? — сказал Сборской,
подъезжая к длинному деревянному дому. — Ставни закрыты, ворота на запоре. Ну, видно, плохо дело, и тетушка отправилась в
деревню. Тридцать лет она не выезжала из Москвы; лет десять сряду, аккуратно каждый день, делали ее партию два бригадира и один отставной камергер. Ах, бедная, бедная! С кем она будет теперь играть в вист?
Дня через два после того
к дому Сергея Андреича Колышкина
подъехала извозчичья коляска, запряженная парой добрых коней. В ней сидел высокий молодой человек в новеньком с иголочки пальто и в круглой шелковой шляпе. Если б коляска заехала в
деревню Поромову да остановилась перед избой Трифона Лохматого, не узнать бы ему родного детища.
После старшего сел другой брат, и он ездил долго и тоже хлыстом разогнал Воронка и проскакал из-под горы. Он еще хотел ездить, но третий брат просил, чтобы он поскорее пустил его. Третий брат проехал и на гумно, и вокруг сада, да еще и по
деревне, и шибко проскакал из-под горы
к конюшне. Когда он
подъехал к нам, Воронок сопел, а шея и лопатки потемнели у него от пота.
Собачий лай становился все громче и громче, стало видимо, что путники
подъезжают к какой-то
деревне. Вот наконец и прясла околицы, виднеется и строенье. В крайней большой, но запущенной избе виден огонь.
К той избе и
подъехали. Никифор постучал в ворота и громким голосом кликнул...
За низкими сараями артиллеристы торопливо устанавливали орудия с длинными хоботами. Солдаты пробивали в глиняных оградах бойницы.
К деревне крупной рысью
подъезжал отряд лохматых казаков, лошади играли. И везде солнце сверкало, и была бодрящая прохлада утра, и кипела взволнованная работа, и таинственно бухали в туманной дали редкие орудийные выстрелы. Скоро тут закрутится сверкающая смерть. Лица всех были сосредоточенны, серьезны — и как прекрасны!
— Ну вот и прекрасно! — воскликнул граф. — А эта милая дама и живет отсюда очень недалеко — в Новой
Деревне, и дача ее как раз с этой стороны. Мы
подъедем к ее домику так, что нас решительно никто и не заметит. И она будет удивлена и обрадована, потому что я только вчера ее навещал, и она затомила меня жалобами на тоску одиночества. Вот мы и явимся ее веселить. Теперь пустим коней рысью и через четверть часа будем уже пить шоколад, сваренный самыми бесподобными ручками.
Подъезжая к церкви и потом выслушивая квартирьера, он ждал каждую секунду, что из-за ограды покажется верховой и пригласит офицеров
к чаю, но… доклад квартирьеров кончился, офицеры спешились и побрели в
деревню, а верховой не показывался…
Мимо нас проходили на север госпитали. Другие, подобно нашему, стояли свернутыми по окрестным
деревням и тоже не работали. А шел ужасающий бой, каждый день давал тысячи раненых. Завидев флаг госпиталя,
к нам
подъезжали повозки с будочками, украшенными красным крестом.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был
подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Чтó я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад
к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в
деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Полковой командир
подъехал к своей избе. Полк прошел
деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Тараска Резунов, малый лет двенадцати, в полушубке, но босой, в картузе, на пегой кобыле с мерином в поводу и таким же пегим, как мать, стригуном, обогнал всех и поскакал в гору
к деревне. Черная собака весело бежала впереди лошадей, оглядываясь на них. Пегий сытый стригун сзади взбрыкивал своими белыми в чулках ногами то в ту, то в другую сторону. Тараска
подъехал к избе, слез, привязал лошадей у ворот и вошел в сени.